Покровский проспект (Малышева)
и лучшая в Екатеринбурге "Американская" гостиница.
В ней останавливался
Антон Павлович Чехов. Но город, погода, и таксисты, простите извозчики,
ему не понравились. Почитайте его впечатления, вроде ничего не изменилось:
"А
приехал в Екатеринбург - тут дождь, снег и крупа. Натягиваю кожаное пальто.
Извозчики — это нечто невообразимое по своей убогости.
Грязные,
мокрые, без рессор; передние ноги у лошади расставлены так, копыта громадные,
спина тощая... Здешние дрожки — это аляповатая пародия на наши брички. К бричке
приделан оборванный верх, вот и всё. Ездят не по мостовой, на которой тряско, а
около канав, где грязно и, стало быть, мягко. Все извозчики похожи на
Добролюбова.
В России
все города одинаковы. Екатеринбург такой же точно, как Пермь или Тула. Похож и
на Сумы, и на Гадяч.
Колокола
звонят великолепно, бархатно. Остановился я в Американской гостинице (очень
недурной) и тотчас же уведомил о своем приезде А. М. Симонова".
"Здешние люди внушают
приезжему нечто вроде ужаса. Скуластые, лобастые, широкоплечие, с маленькими
глазами, с громадными кулачищами. Родятся они на местных чугунолитейных
заводах, и при рождении их присутствует не акушер, а механик.
Входит в
номер с самоваром или с графином и того гляди, убьет. Я сторонюсь. Сегодня
утром входит один такой — скуластый, лобастый, угрюмый, ростом под потолок, в
плечах сажень, да еще к тому же в шубе.
Ну,
думаю, этот непременно убьет. — Оказалось, что это А. М. Симонов. Разговорились.
Он служит членом в земской управе, директорствует на мельнице своего кузена,
освещаемой электричеством, редактирует «Екатеринбургскую неделю», цензуруемую
полициймейстером бароном Таубе, женат, имеет двух детей, богатеет, толстеет,
стареет и живет «основательно». Говорит, что скучать некогда. Советовал мне
побывать в музее, на заводах, на приисках; я поблагодарил за совет".
