ГавАнь

Онтологическое благородство.

         Статья написана профессором Лондонского университета Йоханом Сиберсом (Johan Siebers, Institute of Modern Languages Research, School of Advanced Study, University of London) для межуниверситетской конференций по философии коммуникации, которая ежегодно проводится в Санкт-Петербурге в рамках Дней философии ЮНЕСКО.

        Как красиво мыслит философ: «…только то, что остается всегда истинным само по себе может быть продуктивно возвышенно по отношению к другим. Такое благородство (generosity), именно благо-родство как возвышенную, щедрую, идущую от избытка продуктивность, мы рассматриваем как черту характера подобно великодушию, дружелюбию, терпению. Если кто-то благороден, он отдает свободно, от самого себя, не ориентируясь на компенсацию. Но благородство, однако, не является жертвой. Оно предполагает, что тот, кто благороден, может что-то делать без умаления себя и тем более без того, чтобы рисковать собственным существованием. Когда благородство взаимно, мы можем говорить, что у нас есть свободные взаимные доброжелательные отношения между людьми, в которых каждый может благоденствовать благодаря благодеянию другому.

       Такие «высокие» отношения могут складываться, а могут и не складываться. Поэтому мы можем говорить, что они отличаются свободой. Приобщение к иному и совместность должны проявляться свободно, чтобы быть подлинно человеческими.

        Что здесь означает «подлинно человеческими»? Я бы хотел подчеркнуть один важный аспект, который может быть проиллюстрирован анализом понятияDasein в работе «Время и бытие» (1927) М. Хайдеггера. Как это хорошо известно, для Хайдеггера только человеческое бытие как Dasein есть «бытие-в-мире», только Dasein является, открывается в мире. А мир есть некий «сгусток», сплоченная всеобщность значений (cohesive whole of signification), внутри которой мы обнаруживаем вариативность мира и существования, данную нам в чувственном локальном опыте. Мир — это своего рода горизонт, который всегда «уже здесь», на фоне и в противопоставлении которому частные существования и ситуации приобретают смысл и могут быть зафиксированы как определенности для познания.

        Отношение между миром и бытием, которое открывается в Dasein не является казуальным. Оно само по себе не является еще предметом познания, субъектно-объектным отношением, в какой-либо форме которого мы могли бы его постичь (трансцендентально, эмпирически). В большей степени, это изначальное отношение раскрытия и открытости, которое является базисным для того факта, что есть сфера каузальности, познания, воли, эмоций и чувств вообще. 

        Человек как Dasein живет в открытости, которая есть мир и в которой может обнаруживаться сфера реальности феноменального мира. Другое условие для отношения между миром и Dasein - бытие. Бытие таково, что сущности показывают себя человеку как человеческому существу. Без этой изначальной открытости не может быть такой вещи как свободное отношение одного к другому, не может быть, например, и знания как такового.            Знание — это особое отношение, в котором два полюса приводятся к идентичности друг с другом, оставаясь, однако, различными. Но это предполагает отношение между тем, кто знает и тем, что он знает «внешним» образом относительно предмета познания. И то, и другое по-своему соединяется с миром. Без этого факта знание, обнаруженное в самом объекте, не может отличаться от знания об этом объекте, и познаваемое не может отличаться от познанного, а они именно различны и только стремятся к совпадению. Если такая потеря происходит, то наши знания становятся просто разновидностью техники. Поэтому можно предположить, что осознание совместности мира, укорененное в свободном отношении, которое мы могли бы назвать благородством, и есть предпосылка для «подлинно человеческих» отношений».